Новый век//НА СВЕТЛОЙ СТЕЗЕ//20 мая, №17

Читателю мы предлагаем последнее прижизненное интервью художника.

- Виктор Кронидович, ва­ше детство совпало с войной. Это как-то повлияло на ваше становление  как творческой личности, художника?

- Я родился в Казани в со­роковом году. Мой отец рабо­тал в обкоме партии, а мать по комсомольской линии на железной дороге. Я очень ра­но потерял мать - она умерла вo время войны... Поэтому война для меня ассоциируется с утратами самого близкого и дорогого. А если говорить о моем поколении в целом, то оборотной стороной нашего сиротства было раннее взрос­ление, жизненная закалка, благодаря которой мы стали теми, кто есть...

В 1959 окончил Казанское художественное учи­лище и продолжил свое обра­зование в Ленинграде. Через шесть лет вернулся в Казань, и с ней связана вся моя после­дующая творческая биогра­фия.

Пожалуй, мое первое серь­езное полотно - триптих «Русь. Колыбельная», где по центру изображена мать с ребенком на руках (моя жена с младшей дочерью). А по краям - фигуры воина и строителя, как бы бе­рущих их под свою защиту...

А начинал я как монументалист. В 1966 году вместе с моим другом Сергеем Бубенновым  участвовал в оформле­нии Казанского  пригородного вокзала. Наша  композиция  «Татарочка» стала своеобраз­ным символом города.

 За эти годы у меня было несколько персональных вы­ставок. Последняя из них, по случаю моего шестидесятиле­тия, состоялась в Му­зее  изобразительных ис­кусств.

- Вами много написано на историческую тему. С чем это связано?

- Видимо, душе хотелось поговорить с прошлым.... Ис­торические катаклизмы всегда волновали   меня,   будили мысль и воображение. А кроме того, меня всегда интересовал вопрос о роли личности в ис­тории, поэтому доминантой в моих картинах, в том числе и на революционную тематику, становится именно портрет.

- Сейчас многое в нашей истории трактуется по-ново­му, в том числе и роль некото­рых личностей...

- Замысел картины, как правило, гораздо глубже, чем отображенная в ней тематика - революционная, производст­венная или какая-то другая. К примеру, когда я работал над картиной «Камиль Якубов пе­ред казнью», то пытался про­вести параллель с распятием Христа. Камиль Якубов тоже принял мученическую смерть, его казнили, подняв на шести штыках... И меня, как художни­ка, прежде всего потрясла си­ла духа этого человека.

Или возьмем Емельяна Пугачева. Я воспринимал и поныне  воспринимаю его как трагическую личность...

- А что вас как портретис­та привлекает в современниках?

- Чувство собственного достоинства, интеллигент­ность... Как правило, чем глуб­же и сложнее мироощущение человека, тем выразительнее его внешность. Именно этим в свое время меня привлекли лица художника Кузнецова, драматурга Диаса Валеева, искусствоведа Веры Цой...

- А чем вас, русского ху­дожника, привлекла тема са­бантуя?

- Я часто бывал на Сабан­туе, изучал настроение людей, их лица, костюмы. Так появи­лось полотно, которое я на­звал «Подарок для мамы»: мальчик лихо взбирается по длинному шесту и достает са­пожки, которые хочет пода­рить маме... Сабантуй - это не просто очень красочное дей­ство. Люди преображаются на этом празднике, ликуют со­вершенно по-детски. А самое главное - этот праздник никог­да не умрет...

- Я знаю, что кроме живо­писи вы занимаетесь литера­турным творчеством, пишете стихи...

- Поэзия в мою жизнь во­шла давно, но лишь недавно я смог издать свой первый по­этический сборник, который назвал «Миг». Я посвятил его памяти моей мамы Веры Ива­новны...

- Не мной первым замече­но, что очень большое внима­ние в своих картинах вы уде­ляете свету...

- Раньше, в начале творче­ства, я как-то мрачновато пи­сал. Но жизнь вывела меня на светлую стезю.  И сейчас  я больше всего занимаюсь светом – и в плане общей композиции, и «свечением» глаз, лиц...…

Беседовал Наджиб  ГАЛИ